Читаем без скачивания Хемлок Гроув [любительский перевод] - Брайан МакГриви

Роман захныкал. Он закрыл руками лицо. Он не знал, его ли это собственные руки или уже чьи-то другие. Темные. Он не знал, что это и откуда оно взялось, из какого темного места, оградиться от которого так отчаянно он желал.

– Пожалуйста, – молил Роман.

кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик кликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик– кликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик– кликклик КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИК– КЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИК– КЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИК– КЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИККЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК

И затем снова воцарилась тишина, и граница между Романом и темным местом исчезла, его глаза крутнулись назад, и он увидел другую сторону, он четко увидел нечто, самое запрещенное из того, что можно знать, – то, что Френсис Пульман увидел, когда заглянул в его глаза. То, что уже произошло, и еще случится.

Роман закричал, его колени подкосились, и он, крича, упал на лужайку, и земля вокруг него подогнулась по форме идеальной окружности, теперь обрамляющей его, но он не заметил, как земля, став рельефной, начала проваливаться, и он сам был поглощен ею.

Норман,

Забавно как можно смотреть на что-то тысячу раз и не видеть этого. Это случилось со мной впервые, когда я увидел слово «джентльмен» в печати и по какой-то причине действительно впервые разглядел это. Джентльмен. О, подумал я, это мой брат. Джентльмен – это мой брат, Норман.

Но она не позволит этому существовать. Она вытащит на поверхность все плохое в тебе, и когда ты обнаружишь, что это случилось, будет поздно, потому что она уже уничтожит все лучшее в тебе. Я видел тот взгляд в твоих глазах, во время нашего последнего разговора, надеюсь, ты поймешь, насколько я серьезен:

Не позволяй ей уничтожить тебя.

Также, просто для факта, сначала я испробовал другой способ, но не удалось. Она не позволила убить ее.

Джей Ар

Сошествие В Ад

Из архивов доктора Нормана Годфри:

НГ: Как себя чувствуешь сегодня, Кристина?

КВ: Здесь очень мило. Чуть раньше я впервые прогулялась. Это была приятная прогулка, хотя всюду валялись ветки. Наверняка, это последствия вчерашнего шторма. Мой дедушка назвал бы его пожирателем сараев.

НГ: Да, так и есть. Надеюсь, он тебя не расстроил.

КВ: О, я люблю штормы. Я могла бы сидеть и смотреть на него весь день. Для меня они, как триллеры, что читает моя бабушка. В них нет никакой литературной ценности, конечно, но кровь закипает в жилах и сердце сжимается! В такие моменты ничто, попавшее под удар, не может считаться в безопасности, когда все вокруг ломается и бушует, понимаете?

НГ: Ты чувствуешь себя тут в безопасности?

КВ: Я хотела сказать, я не знаток психиатрических институтов, но тут, как на борту пиратского корабля. Шучу я, шучу. Но, да. Чувствую. Словно ничто не может достать тебя здесь.

НГ: …

КВ: Вообще-то, я его знала.

НГ: Прости?

КВ: Вы думаете о нем. Об этом психе. Простите, я не должна называть его психом. Но он тоже был вашим пациентом, не так ли?

НГ: Да, он был.

КВ: Мои бабушка с дедушкой живут рядом с Килдерри-парк, поэтому я часто его там видела. Думаю, я не должна была говорить, что знала его. У него была своя жизнь, родители и все остальное, а я не знаю ничего об этом. Кроме очевидного.

НГ: Очевидного?

КВ: Он видел, как он сделал это. Он видел Питера Руманчека, пожирающего ту девушку.

НГ: …

КВ: Доктор, вы в порядке, может вам выпить стакан воды?

Когда доктор Годфри вернулся с работы, его встретило характерное молчание.

Мэри была на кухне, чистила столешницу, вокруг ее шеи и плеч кружились вихри напряженности. В прошлые времена он мог просто положить руки на ее плечи, и это сняло бы с нее любую нервозность. Тогда доброта их отношений существовала не только на публике, но и сама по себе, а темами их разговоров служило нечто большее, чем сегодняшние взаимные обвинения. Он стоял в дверях, она знала, что он там. В нем обострилось нехорошее предчувствие – не стоит ждать ничего хорошего от женщин Годфри, выполняющих самостоятельно работу по дому, и он ждал с привычным фатализмом выплеска годами копившихся внутри обид, разочарования, враждебности и – близящегося вселенского наказания. Потому что она все еще была влюблена в него.

Он посмотрел на лицо на двери холодильника. Бугристое безглазое лицо гоблина от фирмы «Silly Putty». И он поддержал идею сводить Литу на ультразвук, потому что… потому что утратил последние силы сказать ей нет.

– Она мне ничего не сказала, – наконец произнесла Мэри. Она даже не повернулась к нему. – Она смотрела на меня, как на чертова инквизитора. Может, тебе повезет больше. Доктор.

Во время своего почти десятилетнего изучения медицины, ему никогда не приходило в голову, что гордый титул, которого он добьется по окончании, когда-нибудь плюнут ему в лицо таким образом.

Он зашел в комнату Литы. Она полулежала в своей кровати, делая домашнюю работу по математике, и не подала виду, что обратила внимание на появление отца. В его голове появилась противная картинка того «патлатого хулигана», вытворяющего всякое с его дочерью. Такова участь мужчин: ты начинаешь жизнь желторотым птенцом, чтобы моргнуть и в одночасье превратиться в отца молодой девушки, которую трахает другой желторотый птенец.

– Думаю, я сбегу и присоединись к Кальвинистам, – сказал он.

Она проигнорировала его. В дни, когда он сам находился в возрасте ухаживаний, он даже представить не мог, что самая сильная боль будет от того, что собственная дочь откажет ему во внимании. Это усугублялось и другими причинами. Одним из наибольших факторов появившегося в их доме раскола стало неуместное восприятие происходящего Мэри; с ее точки зрения, между ними был заговор: ее муж и дочь объединились против нее. Так и было; они объединились, поскольку он делал все возможное, дабы поощрить это. Итак, выбора нет. Ему придется присоединиться к Мэри, даже рискуя оттолкнуть от себя дочь, дочь, которая смотрит на них с таким явным разочарованием. Если он хочет починить хоть что-то, что в его силах, ему придется занять сторону ее матери. Войдя, он закрыл дверь.

– Я здесь не по просьбе мамы, – сказал он.